Научно-богословский центр

В настоящее время одними из наиболее перспективных (и, соответственно, одними из самых финансируемых в мире) считаются проекты исследования мозга и сознания – американский проект The BRAIN Initiative и европейский The Human Brain Project. Однако есть веские причины сомневаться в эффективности развиваемого в рамках этих программ подхода. Дело в том, что сознание обладает специфическим качеством субъективности, описываемой в категориях смысла, ценности, интенции, качеств-qualia, тогда как объективные мозговые процессы описываются в категориях физических: силы тока, частоты колебаний, разности потенциалов. Именно субъективность сознания, которую не удаётся охарактеризовать на языке физики, обусловливает главные теоретические и практические трудности его описания и моделирования.

Одна из основных сложностей моделирования сознания заключается в том, что ментальные понятия, в отличие от понятий, относящихся к физическим объектам (которые просто есть), интенциональны (лат. intentio – стремление), т.е. направлены на объект. Но откуда может появиться интенциональность в структурной математической модели?…

Фундаментальная проблема, без разрешения которой невозможно построение целостной картины мира, объединяющей науку, философию и богословие в едином пространстве культуры – проблема онтологии. И она же суть и фундаментальная мировоззренческая и духовная проблема. Без её решения невозможно разрешить коренные вопросы человеческого бытия – вопрос о цели и смысле жизни, вопрос о роли и месте человека в мироздании.

Фундаментальная онтология должна, во-первых, преодолевать декартовское разделение души и тела, и, во-вторых, соотноситься с онтологическими представлениями таких фундаментальных наук, как математика и физика, изначальной целью которых было прочтение Книги Природы, исследование замысла Творца. Именно к этому стремились творцы новоевропейской науки – Кеплер, Галилей, Ньютон, Лейбниц. До сих пор не удалось разработать онтологические основания для математики и физики исходя из данных самой науки…

С известной долей условности можно сказать, что раннехристианское богословие было занято прежде всего прагматикой Книги Мира. Было осознано, что мир представляет собою, как говорил святитель Григорий Палама, «писание Самоипостасного Слова», поэму Творца. Средневековое богословие исследовало символизм мироздания, изучало семантику Книги Мира. Новоевропейская наука обратила свой взгляд к исследованию «синтагматики» Книги Природы: суть «объект(ив)ного» метода познания состоит в том, что изучается математическая форма отношения различных «элементов» мира.

Сегодня естественные науки, похоже, дошли уже до уровня онтологических структур мироздания – это проявляется, в частности, в том, что не удается обнаружить более «глубокие» структуры – в пользу этого свидетельствует утверждение об отсутствии так называемых «скрытых параметров». Похоже, сегодня мы приближаемся к моменту синтеза, к следующему витку «спирали познания», когда синтагматический, семантический и прагматический способы прочтения Книги Природы смогут объединиться в каком-то новом синтезе, когда от объяснения мира мы сможем приблизиться к его пониманию.

Целью настоящего проекта является попытка помочь «заговорить» на художественном языке обнаруживаемым наукой фундаментальным закономерностям мироздания, привить им дар прорицания. Если это удастся, то научная теория, сформулированная на формальном языке математики и до сих пор бывшая «орудием воздействия» на внешний мир, будучи проинтерпретированной в художественных категориях сможет стать тем, чем мир — а значит, в определенном смысле, сам Творец — отвечает нам, воздействуя на наш внутренний мир.

Огромная сила науки обусловлена тем, что она дарует человеку теоретическое видение мира, а значит, в определенном смысле, позволяет увидеть мироздание «глазами Творца»: изначально само слово θεω-ρία – теория – прочитывалось как Бого-вúдение, а новоевропейская наука возникла как бого-словие – θεο-λογία – Книги Природы. И характерно, что Эйнштейн, сегодня воспринимающийся как ярчайший выразитель духа науки, говорил: «Я хочу знать»…